Страсти по периметру. В контексте исламских исследований М.И.Махмутова
Габдулхаков Валерьян Фаритович, д.п.н., профессор КФУ,
Заслуженный учитель РТ
Известно, что ключевой процесс XXI столетия составляет соперничество двух центров мировой гравитации — США и Китая. Именно эти страны борются за определение правил функционирования мирового хозяйства. По мере того как атлантическая группировка постепенно теряет вес, США переходят от экспансии к обороне своих позиций. Американскую стратегию сейчас называют новым огораживанием — созданием эксклюзивных зон, отгороженных от конкурентов, прежде всего Китая, экономическими, политическими и другими барьерами. В этом периметре особая роль отведена Европе: она должна слабеть и привлекать внимание агрессивных (националистических, экстремистских) сил.
Еще в начале XXI в. М.И.Махмутов подчёркивал, что, по сути, в XXI столетии началась мировая война между Западом и Востоком, между ортодоксальными христианами и мусульманами, при этом у большей части населения Запада нет объективных представлений об истории мусульманских стран и их культуре[1]. М.И.Махмутов подчеркивал, что культура – это благо незримое. Мусульмане верят, что человек, по воле Аллаха, его наместник на земле. В нём есть и зло, и добро, благие дела и дурные поступки. Оптимальное состояние для человека достигается не тогда, когда обеспечивается абсолютное господство добра – это утопия, но когда зло не в состоянии затмить добро, взять верх над ним. Цель мусульманской нравственности – воспитать добропорядочного человека. В основе добропорядочности лежит понятие добра. Добро является одним из главных и наиболее объёмных понятий в исламской этике. Согласно Корану, в исламе добрые дела делаются не столько для других, сколько для себя. Добро делают всякому, даже тем, кто его не заслуживает, даже своему врагу[2].
Возникает вопрос, почему же события 2014-2016 гг. говорят об обратном, какие мусульмане едут в Европу, хотят ли они делать добро и жить в мире с христианами, или они уже не мусульмане. Другой вопрос: может ли настоящий мусульманин покинуть родину (даже если она в огне) и поехать к иноверцам (или, как говорят мусульмане, к неверным) для интеграции с их культурой. Как отмечал М.И.Махмутов, верующий в Аллаха не ограничивается проявлением доброты к своим родителям, жене, детям, но точно также относится к родственникам, разрыв связей с которыми является большим грехом. Получается, что на Запад сейчас устремились не только обездоленные и потерявшие всё, но и грешники. А Запад принимает грешников (большинство из них в возрасте 20-30 лет) как правоверных мусульман.
Сейчас учёные разных стран строят концептуальные, стратегические и технологические основы развития кросскультурного образования. Однако многие стратегии такого образования сводятся к технологиям аккультурации, ассимиляции этнических меньшинств. В этой связи вспомним историю США: население этой страны исторически формировалось благодаря притоку иммигрантов. Специалисты предполагали, что примерно до середины XX в. в ходе урбанизации, развития постиндустриального общества этнические меньшинства ассимилируются и исчезнут. В реальности всё произошло не так – чувство этнической идентичности в одних группах (например, арабов, китайцев, японцев) укреплялось, в других (например, немцев, французов, поляков) исчезало.
Сейчас уже очевидно, что в среде арабов-мусульман иммигранты хотят сохранять родной язык и традиционные ценности. Причём экстремизм проявляется не только у новых переселенцев, но и у детей и внуков иммигрантов прошлого столетия, т.е. у людей, уже родившихся в этой стране, получивших в ней образование, освоивших язык и культуру коренного населения.
В 2012-2016 гг. мы проводили с зарубежными коллегами кросскультурные исследования.
Преобладание в России (72%) и Беларуси (54%) позитивной этнической идентичности как нормативной формы положительного отношения к своему народу и позитивного отношения к другим народам связано, на наш взгляд, с тем, что иммигранты-мусульмане, прибывшие из южных стран СНГ (Узбекистана, Таджикистана и др.) не имеют статуса беженцев и на их этнической родине нет войны.
В странах Западной Европы ситуация другая: в этих странах иммигранты-мусульмане (из Северной Африки) имеют статус беженцев, многие потеряли дом, близких, а их родина утопает в крови, причем не всех можно назвать истинными мусульманами: они подвержены самым разным исламистским течениям. Отсюда преобладание этнофанатизма и этноизоляционизма.
Было установлено, что проявления экстремизма у иммигрантов-мусульман в большей степени связаны не с правильностью (или неправильностью) политики государства или кросскультурного образования в принимающей иммигрантов стране, а с положением (политическим, экономическим, социальным и др.) их соотечественников на этнической родине; концептуальные, стратегические и технологические структуры кросскультурного образования должны учитывать эту интерференцию (отрицательное влияние этнической ситуации одной страны на подсознание субъектов кросскультурного образования другой страны), эти структуры должны быть направлены не на ассимиляцию иммигрантов, а на преодоление выявленной у них в этническом сознании интерференции; практика кросскультурного образования должна использовать методы транспозиции (положительного переноса культурных компонентов этнической родины на культуру страны проживания иммигрантов), направленных на формирование позитивного межкультурного общения с представителями разных этносов.
Всё это говорит о современности исламских исследований М.И.Махмутова.
[1] Махмутов М.И.Мир Ислама. – Казань: Центр инновационных технологий, 2006. 616 с.
[2] Коран. Пер. с араб.акад. И.Ю.Крачковского. М., 1991.
Сертификат:
